19 июля 2007 от Wanderer
 |
Лось сохатый (Alces alces), парнокопытное млекопитающее; самый крупный вид семейства оленей. Длина тела самца до 3 м, высота в холке до 2,3 м, весят до 570 кг; самки мельче. Ноги длинные с узкими острыми копытами. Голова длинная, горбоносая, с нависающей мясистой верхней губой; уши длинные, подвижные; на горле свисает покрытый волосами кожный вырост ("серьга"). Хвост короткий. У самцов имеются лопатообразные рога, направленные в стороны; самки безрогие. Шерсть грубая. На верх, стороне шеи и холки длинные волосы образуют подобие гривы. Окраска зимой тёмно-бурая, летом почти чёрная; ноги белые. Лось широко распространён в лесной зоне Европы (от Польши на В.) и в Азии; заходит в лесотундру, лесостепь и степь. Питается зчмой побегами и корой ив, осины, рябины, сосны и др. деревьев; летом поедает также травянистые растения (кипрей, пушицу, кувшинки). Длинные ноги дают Лось возможность передвигаться в снегу глуб. до 90 см. Держится поодиночке или группами по 5-8 (редко до 20) голов. Спаривается в сентябре - октябре, лосята (1-2) родятся в мае - июне. Рога спадают в декабре, новые вырастают к августу. Лось - ценное промысловое животное (используется мясо и прочная шкура, идущая на выделку кож). (БСЭ)
А вот как описывает лося известный натуралист и охотовед 19 века Александр Александрович Черкасов (1834-1895) в своей знаменитой книге "Записки охотника Восточной Сибири":
При первом взгляде на сохатого является желание сравнить его с настоящим северным оленем, но, рассмотрев его поподробнее, нельзя не заметить огромной разницы решительно во всем, не говоря уже о величине, которая первая бросится в глаза при сравнении. Действительно, она достойна замечания. Матерый сохатый, бык, по крайней мере в 2'/2 раза более северного оленя и вытягивает до 30 пуд. Но такие мастодонты нынче в диковину, пудов же 20, 25 и в настоящее время не редкость. Сохатый — зверь такой величины, что может стать в ряду всех доныне живущих тварей по всему миру, которые замечательны своей массивностью и силою. Конечно, в настоящее время по своей величине из числа зверей, наводняющих Сибирь, сохатый должен занять первое место.
Сохатый весьма высок на ногах и потому при всей массивности кажется как бы коротким и не так толстым. Огромная его шея относительно всей фигуры сохатого коротка; она имеет небольшую гриву, которая бывает только у быка. Волоса, составляющие гриву, темного цвета, гораздо короче конских и расположены по обе стороны шеи. Голова сохатого очень длинна, но узка, с большими живыми темными глазами. У большого быка нередко голова от ушей и до конца губ бывает длиною почти в ручную сажень, а весом до двух и более пудов. Многие промышленники по весу головы сохатого узнают вес всего мяса, заключающегося в туше. Обыкновенно приходится такая пропорция: если голова весит более двух пудов, то туша потянет более 20 пуд.; если голова два пуда, мяса — 20 пудов; голова в полтора пуда, туша — в 15 пуд. и т. д. Рот сохатого огромнейший; он усажен до того крепкими зубами, что при ударе об них огнивом вылетают искры, как от кремня. Он впереди, в верхней челюсти, зубов не имеет. Верхняя губа сохатого чрезвычайно толста, мясиста, длиннее нижней на столько, что отвешивается наружу; она очень вкусна и славится как лакомый кусок между гастрономами. Уши сохатого довольно длинные, по фигуре и положению они сходны с коровьими. Под горлом сохатый имеет нарост с кулак величиною, который здешние промышленники называют серьгою; он приятно сладковатого вкуса и может поспорить в этом с прославленною губою.
Летом, когда шкура вылиняет, сохатый имеет бусую шерсть на боках, бурую на голове и ногах. По спине идет почти черный ремень, оканчивающийся у хвоста; последний чрезвычайно короток, составляет как бы зачаток, покрыт длинною бурой шерстью. Зад сохатого красноватый, резко отличающийся от боков и спины. Некоторые из здешних промышленников предпочитают сохатиный хвост и губе и серьге. Его надо жарить в шкурке и, когда поспеет, дать немного остыть и тогда уже очистить и есть, иначе он весь вытечет на огне, потому что состоит как бы из сплошного жира.
Зимою сохатый бывает более темного цвета и издали даже чернеет, тогда как летом, в особенности по утрам, до солнышка, когда еще не обсохла роса, сохатый кажется как бы серебряным. Самка, или, как говорят здесь, матка редко достигает до весьма значительной величины и, самое большое, весит около 20 пуд. Гривы, серьги и рогов она не имеет, а следовательно, не так красива, как бык, который всегда бывает выше ее на ногах, статнее, крепче и отважнее. Природа дала ему твердую оборону в огромнейших рогах, крепких зубах и мускулистых, сильных ногах. Действительно, огромные рога сохатого достойны особого внимания и рассмотрения. У большого быка размер их чрезвычайно велик: между конечными отростками рогов нередко бывает более двух аршин расстояния, а сами рога весят иногда до полуторых' пудов. У молодых сохатых после рождения рога начинают расти через следующую зиму на другую, то есть через полтора года. Появление их заметно уже со второй зимы возраста зверя ИЯ в конце второго года после рождения; именно в феврале месяце?» появляются на голове, где должны быть рога, небольшие возвышения под кожей, которые некоторые из здешних промышленников называют опупками. В великом посту опупки лопаются и из них выходят молодые, первые рога. По этому случаю здесь есть тоже особое выражение, говорят, что рога проникаются. Рога же эти в Забайкалье зовут не спичками, как в России, а сойками. При спадении сойков на третий год возраста у молодых сохатых вырастают уже рога, то есть сойки раздвояются или растворяются и начинает образовываться так называемая лопата. На четвертом году лопата делается шире и рога уж бывают о 5 и 6 отростках, которые получают настоящую фигуру и выходят из той беспорядочной формы, которую рога имели на третьем году возраста сохатого. На пятом году рога принимают настоящий вид и имеют от 7 до 10 и 11 отростков на каждом роге, так что на обоих считается иногда до 20, 22 и более отростков. Часто случается, что на одном роге сохатого бывает 5 отростков, а на другом 7 или на одном 9 или 10, а на другом 11 или 12. Вот почему в России и принято считать отростки на обоих рогах вместе, то есть ведется счет всем отросткам, находящимся на голове сохатого; и этот счет вернее сибирского, где считают отростки по одному какому-нибудь рогу, как я и говорил в начале описания рогов.
Вообще все сохатые, старые и молодые, роняют рога ежегодно, зимою, почти в одно и то же время, обыкновенно около рождества Христова; разница бывает небольшая, после чего на голове их остаются только одни корни рогов, которые называют гроздами (грозд), почему в это время, время безрожия, сохатого быка издали трудно отличить от матки. В великом посту рога снова начинают расти и растут чрезвычайно скоро, так что месяца в полтора и много два достигают почти до настоящей величины. Весною рога на оконечностях мягки, имеют вид желваков и покрыты все, начиная от венчика, находящегося на самом грозде и состоящего из ряда небольших роговых желвачков, кожею темного цвета, которую промышленники называют разно: одни — рубашкой, другие — сорочкой; в России ее зовут, кажется, лыком. В начале лета желваки эти начинают постепенно утончаться, твердеть и принимать вид сойков или отростков. После чего кожа или рубашка лопается и сходит уже окончательно летом, не ранее августа. Тогда рога затвердеют, как кость, и примут настоящие размеры. Кроме того, сохатые сами ускоряют время спадения рубашки, потому что таскать на себе такие огромные рожи-Щи тяжело и без сырой кожи; они нарочно трутся рогами около деревьев, пилят, как говорится, и тем сдирают с рогов рубашку, которая и отрывается большими лохмотьями или, как здесь выражаются, лавтаками. Говорят, что сохатые сами съедают эту кожу, а для чего — неизвестно. Не придает ли она им особенной похотливости? Ибо известно, что китайцы, народ в высшей степени сладострастный, из молодых рогов здешнего изюбра, называемых пантами, и сайгачьих приготовляют сладострастный конфертатив, так сильно действующий на половые органы человека. Точно так же сохатый зимою ускоряет спадение рогов, которые, постоянно ослабевая на грозде, спадают от легкого прикосновения к деревьям. Старые звери теряют рога ранее, чем молодые, равно как и начинают они расти у них раньше, чем у молодых. У слишком старых сохатых рога толще, кудрявее, отростки тупее, грозд площе, чем у средних, а зубы желтее и не так остры, глаза не так блестящи и менее выпуклы. Не могу не сравнить рога сохатого и здешнего изюбра с деревом, как по фигуре, так и вырастанию; явления одинаковы, начиная с сойков и молодого тонкого ствола деревца и кончая большими ветвистыми рогами и большим кудреватым деревом: зимою они увядают, весною оживают, а летом достигают полной красоты и силы.
Несмотря на такую большую голову, увенчанную огромными ветвистыми рогами, и высокий рост зверя, сохатый чрезвычайно быстро бегает по самой чаще леса, не задевая рогами, которые он, приподняв голову кверху, как бы прикладывает на спину и тем самым ловко отводит сучки и ветви деревьев. Самая лопата у больших быков бывает величиною ладони в три и более. В Забайкалье сохатиные рога почти не имеют никакого значения в торговом отношении и нередко просто бросаются на месте добычи зверя, потому что тащить их на вьючных лошадях неловко, да и лишняя тяжесть. Редко бывают такие случаи, что сохатого убьют в таком месте, куда можно приехать на санях или в телеге, чтобы увезти добычу. Рога идут здесь изредка на домашние поделки и потребности промышленников; из них делают черешки к ножам, рукоятки и разные безделушки. Копыта у быка сохатого круглее, чем у матки, и в следу бывают величиною почти с обыкновенную тарелку.
Известно, что быки (волы) овцы и лошади подвержены в летнее время укушению особой породы мух, которые называются оводами (oestris ovis — bovis, gastrus equi) и что эти оводы для размножения своего рода кладут яички вблизи рта и носа животных или прокусывают им кожу снаружи и кладут яички в эти отверстия, где вышедшие личинки или проходят в тело животных, в желудок, в легкие, в лобные пазухи и т. п., или остаются под кожею и кормятся вполне за счет животного, в теле которого они поселились. Потом личинки пред переходом в куколку выходят из этих полостей и мест или вместе с остатками пищи проходят весь кишечный канал животного и падают на землю, в которую зарываются и там уже окукляются. Те, которые кладут яички под кожу, производят подкожные нагноения, которые приметны снаружи в виде опухоли и излечиваются сами собою, когда личинка выйдет прочь. Этому же самому подвергаются и сохатые, изюбры, козюли и друг, звери, а именно оводы (oestr. tarandi) перед линянием зверей прокусывают кожу сохатых и кладут в эти отверстия яички, из которых к новому году или несколько позже у зверей заводятся подкожные угри, т. е. черви величиною в полвершка, белого цвета, с черною головкою. Места, где сидят червячки, делаются приметными еще с осени, а зимою они представляют собою бугорки, весьма заметные снаружи и бывающие величиною около дюйма. С наступлением теплого времени червячки эти вываливаются чрез отверстия на землю; кожа зверя в это время бывает вся в дырах, как бы простреленная дробью, почему и ценится дешевле целой. Число отверстий на шкуре зверя покажет число бывших под ней угрей, потому что каждый червячок сидит отдельно в своем подкожном помещении. Отверстия эти в большем количестве бывают на хребте и верхних частях боков и называются здесь свищами. Замечено, что те звери, у которых свищей нет (больше старые), сыты и жирны не бывают; те же, у которых с осени появились угри и впоследствии образовались свищи, бывают иногда чрезвычайно жирны и сыты, так что это обстоятельство служит дикому зверю в пользу, заменяет как бы фонтанели и очищает его от худосочия.
Нельзя не удивляться еще более следующему обстоятельству, которое достойно наибольшего внимания и рассмотрения: каким образом зводятся черви в носу, в самых ноздрях зверя и в горле? Но это факт ничем не опровержимый. Именно с появлением первой зелени у зверей появляются в носу черви желтого цвета с черной головкой такой же величины, как и первые, вследствие чего в это время звери худо слышат носом, обоняние их притупляется, и они непрестанно чихают и фычкают ноздрями, чем помогают червям скорее выпадать наружу. Летом от этих гостей они освобождаются, зато к ним на постой являются другие, подкожные, о которых говорено выше.
Замечено, что червяки выпадают из зверей преимущественно на солновсходе, как бы зная то, что если им выпасть до солнца, то они могут замерзнуть от холодных утренников, не успев спрятаться в землю, где будет производиться их окукление, а если в самый жар, то могут засохнуть от палящих лучей солнца!..
Здешние промышленники думают, что подкожные черви частью проходят в горло и выходят ноздрями. Мне кажется, что это нелепость, которая очевидна уже потому, что черви подкожные и черви носовые весьма различны между собою по виду.
Мне рассказывал один достоверный промышленник, что он, убив однажды сохатого, тотчас подбежал к нему и заметил, как из его ноздрей выползли два овода и улетели. Ясно, что они забрались к нему в ноздри еще тогда, когда он был жив, ибо нельзя предположить, чтобы они залетели в продолжение нескольких секунд падения, предсмертных судорожных движений и самой смерти. Сохатый живет обыкновенно в страшных непроходимых тайгах и трущобах сиверов, в удалении от жилых мест. Он редко выходит из темных вертепов на голые солнцопёчные увалы, а тем более в степные и луговые места.
Сохатый большею частию держится в чернолесье и не любит хвойных лесов, потому что в последних ему мало пиши. Он питается преимущественно молодыми побегами и прутьями небольших дерев, как-то: березы, осины и др. Молодой осинник и тальник составляют для него лакомство. Вот почему зверь этот держится преимущественно в березниках и осинниках. Кроме того, он ест мох зеленого цвета, который растет на камнях. Травы, грибов, ягод и других плодов скудного севера он в пищу не употребляет. Вот почему сохатый постоянно держится в лесу и на луговые открытые места не выходит, исключая немногие случаи, о которых будет сказано в своем месте.
Как ни высок сохатый на ногах и как ни длинна его шея и морда, но все же бы ему не достать было вершинок молодых березок, которые годны на оглобли, а следовательно, значительной толщины и вышины, если бы при этом сохатый не употреблял хитрости, тесно связанной с огромной массой и тяжестью его корпуса. Он поступает очень просто: нагибает деревцо не ртом, а находит на него, пропуская его между передними ногами, отчего деревцо, конечно, нагибается, а сохатому чего нужно: он тотчас подвигается по нему до сучков и веточек и ест их сколько захочет. Когда же доберется таким образом до вершины, то с особенной жадность скусывает ее и освобождает оголенное деревцо, которое мало-помалу выпрямляется, приходит в первоначальное свое положение, но уже не имеет той жизни и эффекта: вершины у него нет, ветки обкусаны, что же хорошего, какая же красота*? Нередко такие деревья совсем пропадают и прощаются с жизнью навеки, а многие из них ломаются под страшной тяжестью сохатого, особенно в сильные холода- Вот почему грудь у этого зверя всегда почти голая, расцарапана до крови, с болячками и коростою; особенно зимою мерзлые деревья при нагибании нелегко повинуются сохатому и требуют большего усилия, чем летом, когда они гибки и мягки. Эти-то обкусанные деревья и служат верным признаком при отыскивании места жительства сохатых; деревья эти видны издали, и обмануться невозможно.
Нельзя не заметить, что вырастание рогов у сохатых и других рогатых зверей имеет тесную связь с их похотливостью. Действительно, молодые сохатые входят в течку только тогда, когда они получат рога, то есть на третьем году своего возраста, следовательно, тогда, когда они обматереют и получат надлежащую силу и крепость. Кроме того, на похотливость имеет еще влияние и отучнение, или ожирение, зверей. Жировые вещества, накопляясь в лето около детородных членов, скорее возбуждают их к совокуплению. Вот почему течка сохатых сухих, не успевших в лето отучнеть наравне с другими, бывает несколько позже. Действительно, течка сохатых бывает тогда, когда они успеют заправиться, как здесь говорят, то есть после лета, после хорошей пищи. Именно она начинается несколько ранее изюбриной и позже козьей, то есть с половины сентября, и продолжается почти до половины октября. Время это не всегда постоянно, оно зависит от состояния погоды и продолжительности лета; чем оно продолжительнее, тем позже наступает гоньба, и наоборот, чем ранее наступит холодная осень, тем скорее начнется течка зверей. Разница эта бывает иногда до двух недель.
Так как сохатый бык в обыкновенное время живет отдельно от матки, то за неделю перед началом гоньбы он начинает токовать, то есть ходить по лесу и голосом звать матку, которая, в свою очередь, в это время тоже ищет быка, но не токует. Сохатый во время тока как-то особенно мычит; звуки у него выходят коротко, отрывисто и довольно громко, так что в тихую погоду, особенно ночью и по зорям, версты за две можно слышать сохатиное токованье. Сохатые гонятся преимущественно на марях, выбирают более чистые места под гривами (то же), утесами и никогда не гонятся в глухих, таежных местах. Во время течки бык почти ничего не ест и бывает до того тучен, что не может заскочить на матку. Надо заметить, что сохатый всегда гонится с одной маткой, исключения чрезвычайно редки, и беда, если явится другой любовник: между соперниками поднимается страшный бой, на который матка смотрит хладнокровно и обыкновенно в это время спокойно лежит в стороне или кормится. Бойцы сначала долго ходят, роют копытами землю, мотают рогами, мычат и издали пугают друг друга; и если не видно уступки ни с той, ни с другой стороны, быки с яростью и неистовой злобой бросаются друг на друга, ударяются рогами об рога так крепко и сильно, что более чем за версту бывают слышны звуки, похожие / на то, как бы кто бил доскою в доску. В подобных сшибках не- ) редко рога переламываются пополам и отлетают на несколько сажен в сторону от места побоища. Если быки не равны силами, тогда бой кончается обыкновенно скоро: сойдутся раза два или три, а после того слабейший тотчас убегает и оставляет матку во владение сильнейшему. Совсем другое бывает, если быки равносильны: бой происходит сутки и более и нередко кончается тем, что они так заплетутся рогами, что уже сами собой не в состоянии разъединиться, вследствие чего, выбившись из сил, падают на землю и потом пропадают с голода и от изнеможения. Тогда матка, причина смерти двух кавалеров, переходит во владение других. Если матка холодна к ласкам своего супруга долгое время, то подвергается побоям: сохатый начинает ее бодать рогами, кусать зубами и бить задними и передними ногами. Такая напуганная самка чрезвычайно боится своего сурового любовника; достаточно одного сердитого взгляда быка, как она уже начинает громко мычать и этими далеко слышными звуками частенько открывает место течки сохатого. Если же она нежна и внимательна к его ласкам, он ее лижет и тихо щекочет рогами. Если во время течки никто не помешает счастливой чете насладиться вполне супружеством, то сохатые все это время живут на одном месте и никуда не ходят, так что вытопчут траву на большом пространстве и сделают целые утолоки, как во дворе; некоторые называют эти места токовищами. Сохатый во время течки почти ничего не ест и под конец оной изъяруется до того, что едва-едва ходит, а по окончании ее лежит несколько дней на одном месте и никуда не отходит. Уши сохатого быка в гоньбу всегда бывают опущены, равно как и голова. Если матка кормится, бык обыкновенно медленно похаживает за ней и тихонько мычит короткими, отрывистыми звуками, которые тоже нередко открывают опытному охотнику место сохатиной течки. Молодые сохатые в течку приходят несколько ранее старых, не так изнуряются, как последние, и скорее поправляются. Во время самой гоньбы они не мычат, как бы зная, что на их голос прибегут старые, отнимут матку и не дадут насладиться супружеством. Часто случается, что старые самцы дерутся между собою, а молодой, подметя кровавую сцену, подберется к самке, сделает свое дело — и был таков. Но старые самки не любят молодых самцов и предпочитают старых, которые похотливее и горячее первых. Молодые же матки начинают гнаться, или, как здесь говорят, обганиватъся, преимущественно с молодыми кавалерами. Самки и самцы, первый раз поступившие в течку, вообще здесь называются промышленниками первопутина. Если самец вошел в течку, узнать не трудно: тогда длинные волосы, составляющие кисть около детородного члена, потемнеют и распушатся на стороны; самка же, вошедшая в течку, носит зад шире обыкновенного.
Сохатиная матка носит около 8 месяцев, так что в конце апреля или начале мая находят уже молодых телят. Самка пред разрешением мучится и телится обыкновенно в густом лесу, для чего себе особого места не приготовляет, ровно как и для теленка не делает спокойного, мягкого логова, а телится прямо на траве или на мху. Новорожденный теленок в первые дни своего возраста бывает чрезвычайно слаб и дня два лежит на одном месте, под строжайшим наблюдением матери, которая в это время никуда не отходит и кормится тут же, около теленка. Как же только он окрепнет и в состоянии будет ходить, мать тотчас переводит его на .другое место, более скрытное, и все-таки далеко не отходит. Теленок, оставленный матерью и хитро ею спрятанный в густой лесной поросли, во время ее отсутствия лежит крепко и без матери никуда не отходит, а дожидает только ее возвращения, чтобы досыта насосаться молоком и насладиться материнскими ласками. Во все время выкармливания теленка молоком матка имеет довольно большое вымя, как у коровы, на котором тоже четыре соска: два передние — большие, а два задние — маленькие; последние теленок не сосет, а питается только из передних. Молоко у сохатых белого цвета, немного синеватое и жидкое. Через неделю, а иногда и более матка начинает водить с собой теленка, который уже получает столько силы и крепости, что в состоянии следовать за матерью, а в случае опасности убежать куда-нибудь и спрятаться. Но сначала она водит его с собой недолго, обыкновенно рано утром, а на день кладет отдыхать. Мать часто кормится одна, а наевшись, возвращается к тому месту, где оставлен теленок, и издали зычным голосом выбегает на ее зов.
Отелившуюся лосиху узнать не трудно уже потому, что она не так толста, как стельная, по выражению здешних промышленников — не так сдушиста; вымя у нее большое, соски тоже, а сама она делается смелее обыкновенного. В это время она подпускает ближе к себе человека и хитро отводит его от теленка, спрятанного где-либо под кустом, под валежиной и т. п.; она обыкновенно, завидя врага, сама выбегает к нему навстречу, но, не добежав, сначала быстро поворачивает в сторону, показывая, что она как будто испугалась, а потом тихо бежит, дабы враг погнался за ней, но после, когда успеет заманить неопытного охотника за собой в погоню, стремглав бросается вперед и уходит, а там издали наблюдает за его движением, и если заметит, что враг направился к тому месту, где спрятан теленок, снова пускается на подобные же хитрости. Таким же образом она отводит и обманывает собак. Вот почему охотнику, желающему приобрести и теленка и матку, отнюдь не следует гоняться за последней, а настойчиво отыскивать теленка, а поэтому и нужно замечать то место, откуда в первый раз выбежала матка. Найдя теленка, можно надеяться убить и мать, стоит только покараулить ее около места, где лежал теленок. Точно так же, если в первый раз удалось убить самку, нужно дожидать и теленка, ибо взрослый теленок непременно отыщет мать и сам придет к охотнику на пулю.
Молодого теленка, спрятанного матерью, трудно отыскать в густом лесу, особенно без собаки, потому что он лежит чрезвычайно крепко; несколько раз пройдешь мимо него и не заметишь, разве острое чутье собаки отыщет плутишку и заставит его выскочить из тайника, а меткая пуля положит его на месте, не дав ему расцвесть и насладиться жизнью...
Сохатиный теленок обыкновенно бывает красноватого цвета, с поперечными желтенькими полосками по бокам, весьма красивой наружности — стройный и статный, высокий на ногах и веселый взглядом — бравый, баской или щепоткой, сказал бы сибиряк. Двухмесячный сохатиный теленок уж так крепок, что всюду следует за матерью, ест мох и новые побеги молодых деревьев. Он оставляет свою мать только во время течки и ходит в это время с молодыми лосями, которые не входят в гоньбу, то есть с прошлогодними телятами; по окончании же течки снова безошибочно находит свою мать и ходит с ней до весны; если же она будет убита, он остается сиротой с молодыми сохатыми.
Я забыл сказать, что у сохатых бывает по одному теленку и в весьма редких случаях два. Говорят, что молодая матка, разрешившаяся первым теленком, бывает такой скверной матерью, что нередко бросает свое детище и не кормит, так что теленок пропадает с голоду. Совсем другое бывает с тою маткою, которая не в первый раз разрешилась от бремени и уж не одного теленка выпоила своим молоком и сохранила от всякой напасти, не дорожа своею жизнью и заботясь только о своем детище. Такая самка дорожит своим теленком и нередко, накормив его досыта, играет с ним, бегает за ним или от него, скачет, лижет и голубит его, как нежная мать... Надо самому украдкой видеть такие проделки и материнские ласки дикого зверя, чтобы вполне оценить их. Такие вещи описывать слишком трудно, и, мне кажется, никогда никакое перо не в состоянии выразить того эффекта, той жизни, свободы, тесно связанной со страхом, тех непринужденных, милых, грациозных движений, когда все тихо и спокойно, и тех минут невольного страха, быстрых, отрывистых движений, недоверчиво устремленных глаз и наторащивания ушей в ту сторону, где что-нибудь треснет, щелкнет, зашевелится, зашарчит или послышатся голоса охотников, конский топот, лай собак и проч. Надо быть страстным, горячим охотником или наблюдателем природы, чтобы вполне взвешивать и понимать такие минуты, так редко попадающиеся на глаза человеку!..
Надо заметить, что мясо молодого теленка очень вкусно, сочно и нежно, но если порядочно поесть настоящего сохатиного мяса, да еще парного (не остывшего), то чувствуется какая-то особенная тяжесть, обременение и позыв на сон. (Многие, быть может, скажут, что если сильно покушать и простого скотского мяса, так тоже будет тяжело и явится желание спать. Э, нет, господа, действительно парное мясо сохатого имеет это свойство, хотя его и немножко поесть.) Годовалые телята здесь называются лончаками, т. е. прошлогодними, потому что лони — значит прошлого года. Двухгодовалых телят зовут по туземному наргучанами, а трех лет — третьяками. Эти последние в состоянии совокупляться и оплодотворять самок. Сохатый растет и тучнеет до 6 и 7 лет, поэтому, надо полагать, век его продолжается от 25 до 35 лет. Сохатый бык 6 или 7 лет — самый сильный, бойкий и крепкий. Словом, в самом прыску, как говорится.
Сохатый — зверь чрезвычайно смелый, легкий, сильный и простоватый, по крайней мере таким его считают все сибирские промышленники, но мне кажется, что последнее не совсем справедливо, потому что простота сохатых заключается в том, что он смелее других зверей и меньше их боится человека, а это происходит от его отважности и надежды на свою силу; там же, где нужно, сохатый не прост — он хитер, а в крайности злобен. Сохатый хищных зверей не боится. Сила его действительно велика и достойна особого внимания. Нередко он, рассердившись и роя землю, что чаще всего бывает во время течки, отворачивает целые глыбы земли в несколько десятков пудов весом, а задними ногами бьет так сильно, что перебивает деревья толщиною в обыкновенную оглоблю. Беда, если собака попадает под копыто сохатого — так и разорвет надвое, «гак и скроит штаны», как говорят промышленники. Бывают случаи, что сохатые бросаются на охотников Совершенно неожиданно, врасплох, и тогда плохо несчастным. Эта борьба с сохатым опаснее, нежели с медведем, потому что сохатый не подпустит к себе близко человека, а сам будет нападать на него, действуя рогами, зубами, передними и задними ногами. Медведя можно заколоть на поединке небольшим ножом, а сохатого нет. Тут одно спасение — быстрый и меткий выстрел. Конечно, такие случаи редки, но были примеры и на моей памяти, что сохатые убивали до смерти неопытных промышленников. Молодых сохатых, телят, когда они еще малы, давят волки, медведи и рыси, но больших быков умерщвляет только одна рысь, которая бросается на них с деревьев прямо на спину и грызет им затылок до тех пор, пока животное не рухнет на землю. Говорят, что забежавшие в Забайкалье бабры также давят сохатых, нападая на них открытою силою. Зная по многим случаям силу и проворство бабра, можно этому верить.
Сохатый одарен превосходным слухом и обонянием, но зрение его слабо в сравнении с изюбром и хищными зверями, каковы волк и медведь. Он услышит неприятеля гораздо дальше, чем увидит. Почуя какой-нибудь треск и шорох, сохатый обыкновенно сначала долго смотрит в ту сторону, настораживает чуткие уши, поводит ими, прислушивается, нюхает, и убедившись в опасности, часто не видя ее, тотчас спасается бегством. Чтобы испугать сохатого, не много нужно — достаточно, чтобы до него долетели звуки собачьих голосов или пахнуло на него запахом человека. Если же он не слышит ни того, ни другого, тогда к нему можно подойти очень близко, так что в этом отношении он очень сходен с медведем.
Сохатый не скачет, как коза, он бегает иноходью, и так сильно, что собаки с трудом его догоняют, причем сохатый закладывает свои рога на спину и несется, как стрела, по горам и долам, по густым сиверам и чащам тайги, ловко лавируя между деревьями и легко перепрыгивая огромные валежины. Как бы ни был глубок снег, сохатый бежит чисто, ногами не бороздит, как изюбр, чем и отличается от него резко по следу. Если сохатый после выстрела начнет скакать, это служит верным признаком, что он ранен, а в гоньбе это означает, что он устал, и тогда можно надеяться, что собаки его скоро остановят. Но если сохатый Ц бежит иноходью и не сбивается, то ни за что не остановится.
След сохатого быка круглый, большой, резко отличающийся от следа матки, у которой он бывает узкий, продолговатый и не так велик, как бычачий. Все, что будет говориться относительно следа в описании изюбра, можно отнести и к сохатому.
Надо заметить, что сохатый, несмотря на всю громадность и страшную тяжесть, прелегко бегает по самым топким болотам и между высокими кочками никогда не запнется. Зато, будучи выгнан на лед, скользит, падает и не скоро может подняться на ноги. Вот тут-то и беда его, если близко собаки. Там, по зыбкому болоту, где легко пробежал сохатый, никогда не проберешься и пешком, а не только что верхом на коне. Почему, если случится кому-либо испугать сохатого летом и прогнать через болото, отнюдь не бросаться его следом зря, а сперва посмотреть, можно ли по нему пройти или проехать. И на сохатого в этом случае не надеяться — он обманет так, что, пожалуй, не скоро и выберешься из болотной тины и мшары, а быть может, утопишь и коня. Матка сохатого не так опасна, как бык, и отважна только в то время, когда будет ранена или отелится. Она кричит только тогда, когда сильно чего-нибудь испугается или зовет теленка. Голос ее слабее и нежнее, чем у быка.
Сохатиный помет состоит из больших шевячков, имеющих вид в отдельности кедровых орехов, а слившись вместе — кедровой шишки или кукурузы. Он очень похож на изюбриный помет, только у сохатого шевячки несколько крупнее и круглее. Помет их изменяется со временем года, смотря по тому, какую пищу они больше употребляют в корм. Например, весною помет бывает всегда жиже и маслянистее, нежели зимою, потому что весною они едят свежие, сочные растения, а зимой — сухие, черствые, перемерзлые. Кроме того, помет у самца выпадает как-то слепившись вместе, а у матки шевячки не слипаются и распадаются порознь. С начала июня месяца, то есть со времени появления овода, сохатый начинает ходить на озера и в омута (глубокие места) на речки. Надо заметить, что сохатый чрезвычайно хлипок, по выражению сибиряков, то есть слаб к оводу и боится его ужасно. Так как природа обделила сохатого длинным хвостом и дала ему только короткий зачаток, которым он не может обороняться от докучливых мух, комаров и оводов, то он в самые летние жары всегда скрывается в тенистые, глухие места или же поднимается на гольцы высоких хребтов, где овода, или, как здесь говорят, паута, вовсе нет или мало. Беда, если полдневный жар застанет его на открытом месте и тучи паута облепят его со всех сторон. Он, бедный, хватает зубами укушенные места, трясет головой, хлопает ушами, мотает рогами, чешется задними и передними ногами и, наконец выбившись из сил, падает на землю и валяется, но неотвязчивый овод все более и более лезет, кусает и раздражает зверя. Гачи (ляшки) его до того бывают искусаны, что кровь льется с них ручьями; и летом той длинной шерсти, которая висит у быка на гачах зимою, вовсе не бывает, потому что сохатые, желая избавиться от мух и паута, трутся гачами о деревья и вытирают всю шерсть догола. Вот почему сохатые с нетерпением дожидают заката солнца и, лишь только спадет овод, опрометью несутся к озерам или речкам и купаются, причем они уши свои плотно прижимают книзу и ныряют под водой на большом расстоянии. Чем глубже или больше озеро или омут, тем скорее на него придет сохатый. Бывают случаи, что сохатые в сильный жар и днем прибегают на озера или речки, чтобы искупаться, но ночью почти никогда не приходят. Самое обыкновенное время их посещения воды — это вечер, когда солнышко закатится, жар спадет и овода не станет. Матка иногда приходит на эти места вместе с теленком и купается до тех пор, пока окончательно не остынет от жара. Нередко сохатые, накупавшись досыта с вечера, выходят из воды и ложатся на берегу до утра, а там, на солновсходе, снова искупаются и до появления овода уйдут опять в чащу леса. Летом сохатые ходят купаться почти ежедневно, исключая пасмурных и ненастных дней, конечно в таком случае, если есть вода вблизи от того места, где поселились сохатые. Если же в тех местах озер мало, а речки неглубоки, то сохатые ложатся просто в воду, в мелкие горные речушки, болотины, лывы, калтусины и проч. и лежат, как свиньи; они убегают с вечера на близлежащие озера верст за 15 и за 20. Пробежать это расстояние для того, чтобы искупаться, сохатому ничего не значит. Вот только в этих случаях они обыкновенно отступают от своих правил и прибегают к озерам и омутам позже, чем к близлежащим.
Кроме того, сохатые на озера ходят и для того, чтобы полакомиться болотными сочными растениями. Ибо они любят, как здесь называют, ир (корень, который снизу имеет листья, а вверху, на стоячем стволе, черную пушистую шишку в виде старинных помпонов на киверах). Сохатый, пришедший на озеро, сначала вдоволь накупается, а потом уже удовлетворяет своему аппетиту. Он обыкновенно, стоя в воде около берега и плотно приложив свои уши, опускает голову в воду, достает со дна озера ир, поднимает с ним голову кверху и наслаждается вкусным для него блюдом. Потом, прожевав и проглотив пищу, снова погружает голову в воду, снова достает ир и т. д., поступая таким образом до тех пор, пока не накушается досыта. Кроме того, он, как и все копытчатые животные, любят соляные ключи, солончаки и, накушавшись в озере горького ира и вдоволь накупавшись, иногда приходит полизать и соли для удобнейшего пищеварения, а быть может, и для заглушения горького вкуса, оставшегося от корня ира. На озера, омута, солонцы и на ир сохатые ходят вплоть до заморозков. Во время же самой течки они уже не ходят, хотя бы гоньба началась еще и по теплу.
Сохатый плавает чрезвычайно легко и свободно, а ныряет чрез значительное расстояние.
Если сохатый пришел на солонец или озеро, то уже все остальные звери, которые были тут, тотчас убегают прочь, и пока не уйдет сохатый, ни коза, ни изюбр сюда не явятся. Странно, что сохатый любит все горькое, как, например: березник, осинник, сосновые шишки и, наконец, горчайший пр. Мясо его обыкновенно отзывается серою и поэтому не совсем приятного вкуса, ноочень здорово и питательно.